То, в чем видит свою эстетическую задачу Трофимов, казалось бы, естественно для фотографа, — он останавливает мгновение.

Однако не потому, что это мгновение, фиксируемое объективом, прекрасно само по себе. Его работы начисто лишены красивости, статичности, холодной постановочности, характерных для многих современных художников, работающих в фотографии.

Его эстетика — в минимализме. Художник умеет увидеть особую красоту в фактуре камня, металла, тающего снега, травы. Что бы ни изображал Трофимов, какая бы стихия им ни владела, в его работах всегда чувствуется любование предметной фактурой, телесностью изображаемого. Манера съемки Александра, выбор объекта тяготеет к кинематографу, изобретение которого, напомним, произвело настоящий переворот во всех искусствах XX века.

(Вряд ли, не будь кинематографа, Пастернак написал бы, например:

У капель — тяжесть запонок,
И сад слепит, как плес,
Обрызганный, закапанный
Мильоном синих слез.

Ахматова, скорей всего, не запуталась бы в своих перчатках — «я на правую руку надела перчатку с левой руки», а Маяковский не задумался бы о ноктюрне «на флейте водосточных труб»).

Этот маленький экскурс в поэзию Серебряного века имеет прямое отношение к искусству Александра Трофимова. Он смотрит на мир с доверием, но пристально — это зрение обезоруживает, и оно же позволяет видеть окружающий мир именно кинематографически — крупным планом. Тем самым крупным планом, от зрелища которого в кино, по его собственному признанию, плакал Пастернак. Те или иные пластические массы, казалось бы, произвольно выхваченные из пространства, по воле автора превращаются в полный совершенства объект. Его существование пульсирует на грани фигуративности и абстракции.

Красно-охристая стена дома — и синее небо, металл и стекло автомобиля, свежий асфальт, заскорузлая краска на какой-то табличке в петербургском дворе — фрагменты нашего мира, увиденные фотографом, то конфликтуют, то любовно льнут друг к другу. Их реальность кажется фантастической. Хозяин этой реальности — не только время, которое определяет для каждой вещи свой срок, но и художник, в силах которого — по-настоящему увидеть их, распорядиться ими, приласкать их своим художественным вниманием.

Синий кусок квадратного неба.

Синий кусок квадратного неба. Горизонтали рассекают небо, траву, металл. Все линии параллельны. Вертикали вторичны. Время отсутствует. Люди безмолвны. Ты находишься в пространстве двух линий горизонта. Ты молчишь. Фрагмент ангара, фрагмент стены, фрагмент неба, колеса, заклепки. Длинная пауза перетекает из пейзажа в сидящую фигуру. Девочка. Пространство кадра не ограничено рамками, они отсутствуют как таковые, бесконечность преследует тебя из кадра в кадр. Ты спокоен. Пропорции неба и геометрия пейзажа. Текст чисел. Материя луны.